Сегодня исполняется семьдесят лет со дня рождения Фредди Меркьюри и впервые я публикую в своё блоге текст написанный не мной лично - о музыке QUEEN и о каждом из участников группы я могу говорить часами, но к сегодняшней дате, к сожалению, ничего, достойного этого события написать не сумел. И Предлагаю вниманию читателей блога Homo Scribens статью из журнала Rolling Stones, которую я после прочтения немного отредактировал и слегка дополнил фотографиями и видео на свой вкус. Надеюсь, что вам понравится.
Их возвращение стало неожиданностью для всех. С того самого момента, как Фредди Меркьюри и остальные участники Queen –гитарист Брайан Мэй, барабанщик Роджер Тэйлор и басист Джон Дикон – вышли на сцену лондонского стадиона «Уэмбли» 13 июля 1985 года в рамках исторического концерта «Live Aid», группа стала главным событием дня. Сидя за пианино, Меркьюри начал концерт с исполнения самой знаменитой песни Queen, странной и восхитительной «Bohemian Rhapsody». За спиной бушевала в величественном ритме его группа, а семьдесят две тысячи поклонников пели хранимые глубоко в памяти слова с таким воодушевлением, будто именно этого они и ждали весь день.
Дальше становилось только жарче. Меркьюри схватил микрофон на укороченной стойке, и зазвучало ритмичное начало «Radio Ga Ga». Публика отреагировала как единое целое, люди хлопали и поднимали вверх кулаки в победном жесте, в то время как певец продолжал провоцировать их своим звучным голосом. Море людей, сплоченных внезапным единодушием, могло показаться пугающим: такая невероятная мощь в повиновении у одной группы и одного голоса.
Настолько сильное выступление Queen в тот день удивило многих. До этого казалось, что их лучшие времена закончились. После выхода великого альбома «A Night At The Opera» в 1975 году они создавали хит за хитом в самых разнообразных стилях: от барок-попа до хард-рока, диско, рокабилли и фанка. Затем, к середине 80-х, их жизнь изменилась - отчасти потому, что многим поклонникам было трудно принять открытую гомосексуальность Меркьюри. После необдуманного шага в 1984-м, когда в разгаре международного движения против апартеида Queen сыграли в Южной Африке, члены группы оказались изгоями даже в родной Англии. Но теперь, после выступления на «Live Aid», которое наглядно продемонстрировало все лучшее вQueen – разнообразие музыкальной стилистики, виртуозную игру и умение удерживать внимание публики, – все хотели продолжения. Годы спустя Мэй скажет: «Это была целиком заслуга Фредди. Остальные играли хорошо, но Фредди вышел на сцену и поднял планку на совершенно новый уровень».
По прошествии почти двадцати трех лет со дня кончины Фредди Меркьюри от спровоцированной СПИДом бронхопневмонии великий вокалист все остается олицетворением наследия Queen. Так будет всегда, каких бы успехов ни достигли участники команды в туре с Адамом Ламбертом. Когда Тэйлор и Мэй говорят об эпохе Меркьюри (Дикон отказывается обсуждать те времена), иногда кажется, что они все еще до конца не осознают, насколько удивительной она была. «Мы были очень близки как группа, – сказал Тейлор через несколько дней после смерти Меркьюри. – Но даже мы многого не знали о Фредди». Годы спустя Мэй заявил: «Его смерть расстроила нас так, как не могло расстроить ничто другое в этом мире. Queen были самой крутой группой в мире... Тебя обожают – ты окружен людьми, которые любят тебя, но все же совершенно одинок... Крайности из музыки проникли в нашу жизнь».
Queen – это прежде всего Меркьюри. Он олицетворял индивидуальность команды, ее победы и поражения. Он был душой, потерю которой она не смогла вынести. Но в начале никакого Фредди Меркьюри не было.
Он родился под именем Фаррух Булсара 9 сентября 1946 года в британском протекторате Занзибар, к востоку от побережья Африки, в семье парсов, исповедовавших зороастризм – одну из старейших монотеистических религий мира. Отец Фарруха Боми работал в колониальном суде, и это значило, что он сам, его жена Джер и Фаррух, а позднее и сестра Фарруха Кашмира, вели более привилегированный образ жизни по сравнению с большей частью населения острова. В 1954 году, когда Фарруху было восемь, родители отправили его в школу Святого Петра в индийском местечке Панчгани. Расположенная в 250 километрах от Бомбея (сегодняшнего Мумбаи) школа многие годы считалась лучшим учебным пансионатом для мальчиков в этой части света. Фаррух был ужасно застенчивым, стеснявшимся своих выступавших верхних зубов, из-за которых моментально получил прозвище «Зубастик». (Он переживал по поводу зубов всю оставшуюся жизнь и прикрывал рот рукой каждый раз, когда улыбался. В то же время ярко выраженный дефект прикуса, возникший из-за четырех дополнительных зубов в задней части ротовой полости, возможно, был подарком судьбы, который придал его голосу фирменное резонирующее звучание.)
Фаррух многим казался одиноким. «Я научился сам о себе заботиться, – сказал он много лет – это помогло мне быстро вырасти». Когда некоторые учителя стали ласково называть его Фредди, он немедленно ухватился за это имя. Кроме того, он развивал собственный вкус. Родители Фредди привили ему любовь к опере, но он вдобавок все больше проникался интересом к западной популярной музыке - особенно к шумному, построенному на клавишных партиях рок-н-роллу Литл Ричарда и виртуозному ритм-энд-блюзу Фэтса Домино. Когда тетя Фредди Шеру заметила, что он мог один раз услышать мелодию, а потом сесть за пианино и сыграть ее, его родители решили оплатить частные уроки музыки. В 1958 году он собрал группу The Hectics вместе с несколькими другими учениками школы.
Дженет Смит, в настоящее время работающая учительницей в школе для девочек, помнит его как «невероятно худого, энергичного мальчика, имевшего привычку называть всех «дорогуша», что казалось немного странным. Просто никто из мальчиков в то время так не делал... Все просто приняли тот факт, что Фредди был гомосексуалистом. Будь это кто-то другой, все бы поморщились: «О боже, да это же просто ужасно». Но в случае с Фредди почему-то все было иначе. К этому отнеслись спокойно».
В 1963 году Фредди вернулся на Занзибар. Британское колониальное господство закончилось в том же году. В 1964 году на острове разразилась революция, началась резня, и семья Булсара бежала в Фелтхэм в английском графстве Мидлсекс недалеко от Лондона. Их встретил недружелюбный климат, семейные доходы сократились, а Фредди начал меняться не в лучшую, по мнению его родителей, сторону. «Я бунтовал, и родители не выносили этого, – сказал он в интервью Rolling Stone в 1981-м. – Я очень рано перерос жизнь в родительском доме. Я хотел только самого лучшего. Я хотел быть себе хозяином».
Как и Булсара, два других основателя Queen – Брайан Мэй и Роджер Тэйлор – в конце 60-х учились в колледжах Лондона. Мэй, высокий, сухощавый, тихий и эрудированный молодой человек, постепенно превращался в оригинального гитариста. В конце 1963 года Мэй вместе с отцом собрал электрогитару из кусков красного дерева, взятых из старой каминной полки. Эта гитара известна как «Red Special», и Мэй все еще играет на ней. Они с другом, басистом Тимом Стаффелом, вместе играли в кавер-группе 1984. В середине 60-х оба закончили школу. Мэй изучал математику, физику и астрономию в Имперском колледже Лондона. В 1968 году они со Стаффелом основали новую группу Smile, которая должна была стать ближе к неистовому импровизированному звучанию, набиравшему в те годы популярность среди британских рок-групп, следовавших за Cream. Они решили найти барабанщика через доску объявлений Имперского колледжа: кандидаты должны был уметь играть как Джинджер Бейкер и Митч Митчел. На объявление откликнулся Тэйлор, который готовился к карьере стоматолога, но ненавидел учебу. Тэйлор оказался симпатичным дебоширом, умевшим играть именно так, как хотели Smile, хотя его манера была ближе к размашистому стилю Кита Муна из The Who и, подобно Муну, он обладал инстинктивным чувством тональности. Теперь все три участника команды были в сборе.
У Стаффела были общие музыкальные интересы с Фредди Булсарой, с которым он в то время учился в Илингском колледже искусств. К этому моменту Булсара стал менее замкнутым. Он отрастил длинные волосы, был экзотически красив, даже опасен на вид, и двигался как кошка. Стаффел познакомил Булсара с Тэйлором и Мэем в начале 1969-го. Булсара поразил их слегка эксцентричным видом – он покрасил ногти черным лаком и мог показаться женоподобным, – но сумел расположить их к себе. Кроме того, иногда Фредди проявлял диктаторские замашки. Он любил петь блюз, но источники его вдохновения были намного разнообразнее: музыка британского композитора и исполнителя Ноэла Коуарда, распределение нот по инструментам у Шопена и Моцарта, манера пения Дика Пауэла, Руби Килер, Роберта Планта и Ареты Франклин, а также театральность выступлений двух его любимых исполнителей - Джими Хендрикса и Лайзы Минелли. Но когда он познакомился со Smile, он задался целью стать их фронтменом. Иногда на выступлениях Smile он выкрикивал: «Если бы вашим вокалистом был я, то показал бы вам, как это делается».
В начале 1970 года, перестав тешить себя ложными надеждами, Стаффел заявил о своем уходе. Мэй, Тэйлор и Булсара на тот момент жили в одной квартире. Первые двое прекрасно знали, что Булсара был умелым пианистом и обладал всеми данными, чтобы стать исключительным певцом. Уже в апреле 1970 года они втроем основали новую группу. Они сменили несколько басистов (по крайней мере одному из них было трудно принять слишком экстравагантный вид Булсары) до того, как нашли Дикона в начале 1971-го. Дикон оказался еще одним примерным учеником (у него была магистерская степень в области акустических и вибрационных технологий), бывшим, по мнению остальных, очень тихим. («Он практически с нами не разговаривал», – вспоминал Мэй об их первой встрече.) Но он быстро учился и на прослушивании «заполнил собой пробел и не сбился ни разу», как сказал один из бывших там музыкантов. Дикона приняли сразу же.
Булсара немедленно начал насаждать свои порядки, пытаясь убедить остальных одеваться более живо, более броско. Он также настаивал на своем названии для группы, которое считал совершенным. Мэй и Тэйлор предлагали названия «Rich Kids» и «Grand Dance», но Меркьюри стоял на «Queen». «Оно очень царственно звучит», – говорил он. «Это было мощное название, универсальное и актуальное, – добавил он годы спустя. – Оно обладало большим визуальным потенциалом и могло быть интерпретировано как угодно, и это лишь одно из его достоинств». Но главное, что в то время лидер Queen перестал быть Фредди Булсарой. Теперь он Фредди Меркьюри – новую фамилию музыкант взял в честь посланника богов из античной мифологии. «Думаю, смена имени стала частью его преображения в новую личность, – сказал Мэй в документальном фильме 2000 года. – Наверное, это помогло ему стать тем, кем он хотел быть. Личность Булсары никуда не исчезла, но перед публикой он хотел предстать другим, похожим на бога».
В ранние годы Queen ходила легенда, что до того, как кто-либо услышал их музыку, группа провела год или два, расписывая стратегию по достижению успеха. Дикон хвастался перед друзьями, что у группы был «план на десять лет». В глазах музыкальной прессы такие амбиции говорили об излишней расчетливости, и Queen не могли изменить это мнение на протяжении практически всей своей карьеры. В действительности восхождение Queen к славе было осложнено сомнительными коммерческими сделками и серьезными проблемами со здоровьем (был момент, когда Мэй едва не потерял руку из-за гангрены, позже он был госпитализирован с гепатитом, а затем с язвой). Но Меркьюри было некуда отступать. Мэй, Тэйлор и Дикон всегда могли вернуться к своей научной деятельности. Фредди убедил остальных, что ради Queenстоило забросить любую другую карьеру. «Если уж мы собрались отречься от всех своих достижений в других областях и с головой погрузиться в рок, – позже скажет Мэй, – мы не были согласны на второе место».
К моменту выхода их дебютного альбома «Queen» в 1973 году материал уже казался участникам группы устаревшим. У Меркьюри не хватало терпения на джемы и инструментальные фантазии. Он считал, что старательно проработанные песенные формы с сильными ясными мелодиями были достаточно радикальны. Кроме того, он полагал, что если ты хочешь донести до людей свою работу, то ты должен сделать все, чтобы твои живые выступления запоминались. Фредди наконец убедил остальных членов группы, что внешний вид музыкантов - одежда и поведение вокалиста и его способность удерживать внимание публики - так же важны, как и сама музыка. С черным лаком на ногтях, в арлекинских костюмах в обтяжку и ангельских манто, подчеркивавших его энергичные движения на сцене, Меркьюри утопал в андрогинном блеске – однако скрытую за всем этим опасную правду знал лишь он один. Все эти атрибуты были близки к стилю, который в те годы создавали Дэвид Боуи, T. Rex, Roxy Music и Mott The Hoople, что вызывало у Queen озабоченность. «Мы увлеклись глэм-роком раньше, чем Sweet и Боуи, - сказал Мэй тогда, – и теперь боимся, что, возможно, уже опоздали с этим».
На следующих двух альбомах, «Queen II» и «Sheer Heart Attack» (оба были выпущены в 1974 году), Queen успешно достигли уровня, к которому стремились. Щедрое звучание «Queen II» и более жесткий и напористый характер «Sheer Heart Attack» создали фундамент для экстравагантного и сложного стиля, охарактеризовавшего период первого триумфа группы. На сцене Меркьюри оставался центром внимания. Британская пресса в большинстве своем с ненавистью высказывалась о его театральности, называя его вульгарным и показушным манерным дерганьем. Но он, несмотря ни на что, уверенно устанавливал связь между группой и публикой, часто предлагая слушателям петь вместе с ним. «Ты должен понимать, – сказал он однажды другому певцу, – что мой голос подпитывается энергией зала. Чем они круче, тем лучше я пою».
Приступая к записи четвертого диска «A Night At The Opera», вышедшего в 1975 году, Queenпочувствовали, что пришло их время. Мэй вспоминал, как подумал: «Это наш холст, мы будем писать на нем в свое удовольствие». Меркьюри вынашивал несколько идей для невероятно грандиозной песни. Продюсер Рой Томас Бейкер, работавший над всеми альбомами Queen до того момента, рассказывал, как впервые услышал «Bohemian Rhapsody»: «Мы с Фредди сидели у него в квартире, и тут он сказал: «У меня есть кое-какая задумка для песни». И он начал играть на пианино... Потом он внезапно остановился и сказал: «А вот здесь, дорогуша, начинается оперная часть». Начавшись балладой, песня переросла в оперный фрагмент, затем обрушилась рок-н-ролльным огнем и, наконец, снова вернулась к балладе. Как выразился Мэй, «это было дитя Фредди». Queen и Бейкер проработали над песней несколько недель. При записи трека группа наложила друг на друга около ста восьмидесяти вокальных партий, чтобы добиться знаменитого, напоминающего церковный хор многоголосия. В какой-то момент они записали так много дорожек, что магнитная лента истерлась, став прозрачной, и просто испарилась бы от дальнейшего использования.
В итоге «Bohemian Rhapsody» стала первым в истории Queen синглом номер один в Британии и попала в первую десятку американского хит-парада. Уже многие годы эта песня не покидает ведущие позиции в британских списках лучших и худших синглов всех времен. Этот факт никогда не смущал Меркьюри. «Многие люди критиковали «Bohemian Rhapsody», – сказал он, –но разве есть что-то, что могло бы с ней сравниться?»
Меркьюри терпеть не мог людей, которые спрашивали о значении слов песни. «Да пошли они, дорогуша, – сказал он однажды. –Я скажу не больше, чем сказал бы любой приличный поэт, если бы кто-то посмел попросить его проанализировать свои работы: «Каждый понимает так, как понимает, дорогуша». Возможно, однако, что в этой песне был заключен посыл, который Меркьюри попросту не был готов раскрыть. «Стихи Фредди были наполнены глубоким тайным смыслом, – позже сказал Мэй. – Интуитивно было понятно, что они скрывали множество его личных мыслей». Возможно, «Bohemian Rhapsody» содержала намеки на тайную личную жизнь Меркьюри. «Это песня о тайном преступлении («I'm being punished»), и в то же самое время в ней ощущается жажда свободы».
Меркьюри старательно хранил свои тайны, чувствуя, что должен это делать. Некоторые считали, что его женственное поведение было скорее наигранным. Фотограф Мик Рок вспоминает, что у Меркьюри «были несерьезные отношения» с женщинами («Я знаю пару имен!» – сказал Рок). Кроме того, Фредди много лет поддерживал связь с Мэри Остин, эффектной молодой женщиной, с которой познакомился в Biba, модном лондонском бутике.
К моменту выхода альбома «A Day At The Races» в 1976 году Меркьюри уже некоторое время странно вел себя с Остин. «Я видела, что он из-за чего-то переживает», – рассказывала она в документальном фильме «Фредди Меркьюри: Нерассказанная история». В конце концов, Меркьюри рассказал Остин о своем новом самовосприятии. «Я вздохнула с облегчением, услышав это от него», – вспоминала она. Меркьюри поддерживал близкие отношения с Остин до конца жизни, нанял ее в качестве личного секретаря и советника и, несмотря на многочисленные связи, называл ее гражданской женой. Начиная с того момента, по словам Остин, Меркьюри больше не считал себя обязанным рассказывать о своей гомосексуальности кому бы то ни было.
Он не терпел оскорблений. В книге «Queen: ранние годы» приведены воспоминания одного человека, работавшего с группой на концерте в Манчестере: «Queen только вышли на сцену, и какой-то парень крикнул Фредди: «Ты сраный педик». Фредди потребовал, чтобы осветители направили прожектор на толпу и нашли этого парня. Увидев его, Меркьюри сказал: «Повтори еще раз, дорогуша». Парень не знал, куда себя деть. Этот мужик был почти два метра ростом, а Фредди буквально уменьшил его до пары сантиметров».
Если гомосексуальность Меркьюри и создавала проблемы другим участникам Queen, то это никогда не проявлялось публично. Новых поводов для критики было уже более чем достаточно. В 1976 году, примерно в то же самое время, когда вышел «A Day At The Races», панк-движение начало завоевывать все большую популярность в рок-сообществе и обрушилось с унизительной критикой на группы вроде Queen. «Рок-концерт – больше не ритуал обожествления звезды фанатами, – провозгласил журнал New Musical Express. – Эта иллюзия, которую все еще поддерживает группа Queen, очень быстро рушится». (Когда Queen записывались в студии по соседству с Sex Pistols, Сид Вишез, по свидетельствам очевидцев, спросил Меркьюри: «Так значит, ты тот чувак, платиновый Фредди, который собрался нести балет в массы?» Меркьюри ответил: «А, мистер Свирепый. Мы делаем все, что в наших силах, дорогуша».) Каковы бы ни были причины, на альбоме 1977 года «News Of The World» Queen зазвучали совершенно по-другому: музыка стала намного проще. «Мы поняли, что насытились сложными техниками звукозаписи еще до появления Sex Pistols, – говорил Мэй. – На «News Of The World» мы специально вернулись к самому началу, чтобы почерпнуть жизненных сил».
«News Of The World» стал поворотным альбомом в истории Queen. Начиная с него все следующие пластинки группы – в том числе «Jazz» (1978), «The Game» (1980), «The Works» (1984) и «A Kind Of Magic» (1986) – не претендовали на стилистическую целостность, но, тем не менее, принесли множество сильных хитов (среди которых «Under Pressure» с Дэвидом Боуи, «Radio Ga Ga», написанная Тэйлором, «Crazy Little Thing Called Love» авторства Меркьюри и «Another One Bites the Dust» Дикона), которые помогали Queen привлекать все больше слушателей на концерты. Придя туда, некоторые люди увидели больше, чем ожидали. К началу 80-х Меркьюри устал от своего изощренного стиля. Он постриг волосы, зачесал их назад, стал одеваться в кожу или в обтягивающие спортивные костюмы и отпустил густые усы. Это было типично для подчеркнуто мужественного гей-стиля, получившего распространение в конце 70-х, и совершенно необычно для всего рок-сообщества. Когда Queen исполняли «Another One Bites The Dust», Меркьюри гарцевал по сцене в обтягивающих шортах, выкрикивая фразы «кусай» и «кусай посильнее, детка», – в такие моменты казалось, что он был как никогда близок к каминг-ауту. На некоторых концертах группы в рамках американского тура 1980 года фанаты бросали на сцену одноразовые бритвенные лезвия: им такой Меркьюри не нравился. После 1982 года Queen больше не ездили с гастролями по США. Ходили слухи, что кое-кто из членов группы винил новый имидж Меркьюри в потере этой большой аудитории.
Queen оставались неукротимой силой: их выступления собирали полные стадионы по всему миру на протяжении большей части 80-х. Гастроли были настолько масштабными, а шоу настолько зрелищными, что в конечном итоге все это начало работать против группы: по мнению некоторых журналистов, Queen занимались бизнесом, а не искусством. Более того, судя по паре весьма неприятных случаев, пожалуй, даже аморальным бизнесом. В начале 1981 года Queen предприняли первый тур по Южной Америке, короткий, но насыщенный событиями. Первое выступление должно было пройти в Буэнос-Айресе и стать крупнейшим на тот момент концертом для Аргентины. В то время страна была во власти военной хунты, развязавшей «Грязную войну» против членов левых партий и простых граждан и убившей за время своего правления до тридцати тысяч человек. Queen пытались оправдать свою поездку рациональными причинами. «Мы играли для людей, – сказал Тэйлор. – Мы не в розовых очках туда поехали». Как бы то ни было, их репутация пострадала. Она пострадала еще сильнее, когда Queen согласились отыграть двенадцать концертов на арене «Сан-Сити-Супербоул» в южноафриканской резервации Бопутатсвана в октябре 1984 года. В ЮАР все еще проводилась политика апартеида, и ООН обратилась к работникам искусства с просьбой бойкотировать эту страну. Кроме того, Союз музыкантов Британии запретил своим членам выступать в «Сан-Сити». Как бы то ни было, Queen решили играть, невзирая на жаркие споры еще в Англии, но были вынуждены отменить несколько шоу после того, как голос подвел Меркьюри в первый же вечер.
Негативные настроения не ослабевали. В конце 1984 года, когда никого из Queen не пригласили участвовать в записи песни «Do They Know It's Christmas?» в рамках благотворительного проекта «Band Aid», организованного Бобом Гелдофом и Миджем Юром для сбора средств на борьбу с голодом в Эфиопии, Меркьюри было по-настоящему больно. Примерно в это время члены группы впали в коллективную депрессию, и, по информации из нескольких источников, рассматривали вероятность самороспуска или по крайней мере длительного перерыва. Однако пару месяцев спустя Гелдоф пригласил группу выступить на концерте «Live Aid» в Лондоне в июле 1985 года.
Сперва Queen сомневались. Им предложили выступить при свете дня, от чего музыканты были не в восторге. Кроме того, их беспокоило качество звука. К тому же на этом событии ожидалась сильная конкуренция – Пол Маккартни, U2, Элтон Джон, Дэвид Боуи, The Who и Стинг с Филом Коллинзом, – и возможно, Queen думали, что их появление могут посчитать неуместным, учитывая недавние политические скандалы. Но Гелдоф был настойчив, и через двадцать две минуты после того, как Queen вышли на сцену стадиона «Уэмбли» ранним вечером 13 июля, они ушли с нее героями. Их выступление на «Live Aid» увидел весь мир. Элтон Джон нашел участников группы в фургоне за сценой. «Ах вы сволочи, вы украли шоу!», – сказал он им. «Это был лучший день в нашей жизни», – сказал Мэй.
Сет на «Live Aid» вернул группу к жизни. В сентябре Queen приступили к записи «A Kind Of Magic» в Мюнхене и начали готовиться к летнему туру 1986 года. «Я считаю, что мы, пожалуй, лучшая живая группа в мире на настоящий момент, – сказал тогда Тэйлор, – и мы собираемся это доказать. По сравнению с нашим туром, фильм «Бен Гур» покажется кукольным театром». Их выступления, по всей видимости, оправдали все ожидания, однако у Меркьюри наблюдались кардинальные и непредсказуемые перемены в характере. В споре с Диконом в Испании он бросил: «Я не собираюсь заниматься этим до конца жизни. Возможно, это последний раз». Остальных членов группы, по словам Мэя, от этих слов передернуло. Спрос на билеты был фантастическим, и после завершения тура Queen решили объявить дополнительный концерт в Небворт-парке 9 августа 1986 года. Они отыграли перед аудиторией примерно в двести тысяч человек. Это был конец. По окончании шоу Меркьюри в спешке покинул площадку. Все поняли, что его тревожат какие-то мысли. Он больше не хотел показываться любящим поклонникам.Queen отыграли свое последнее шоу.
В конце 70-х и на протяжении большей части 80-х Мюнхен был для Queen вторым домом, о чем позже участники команды пожалели. Город отличался активной и разнообразной сексуальной культурой и, по всей видимости, был одновременно раем и адом для Меркьюри. Мэй позже рассказывал, что иногда певец не мог усидеть в студии, предпочитая проводить вечера на дискотеках и в клубах. Однажды вечером он познакомился с актрисой Барбарой Валентин, снявшейся в нескольких фильмах Райнера Вернера Фассбиндера. Меркьюри завел страстный роман с Валентин, не прекращая при этом насыщенных, иногда бурных отношений с различными мужчинами (включая предполагаемый роман с Рудольфом Нуреевым). В то же время он употреблял много наркотиков и сильно пил – несколько раз Фредди не мог вспомнить события прошлой ночи. Валентин рассказала Лессли-Энн Джонс, как однажды Меркьюри стоял голым на балконе квартиры, распевая «We Are The Champions» для каких-то строителей внизу, а затем прокричал: «У кого тут самый большой член, поднимайся сюда!»
Есть различные сведения о том, как Меркьюри относился к возможному заражению СПИДом. Некоторые считали, что именно поэтому он не горел желанием ездить в туры по США после 1982 года. Но диджей «Би-Би-Си» Пол Гамбаччини рассказал, как в один из вечеров в 1984 году встретил Меркьюри в лондонском клубе Haven. Гамбаччини спросил Меркьюри, изменил ли риск подхватить СПИД его мнение о свободном сексе. Меркьюри ответил: «Дорогуша, мое отношение: «Да пошло оно все». В определенный момент Меркьюри, очевидно, пересмотрел свою позицию. В конце 1985 года он прошел тест на СПИД – результат был отрицательным. Он покинул клубный мир Мюнхена, завершил отношения с Валентин и поселился в особняке в Кенсингтоне. Мэри Остин, ставшая теперь его секретарем, подыскала его для Фредди в 1980-м. «Я жил ради секса, – скажет он позже. – Я был невероятно распутным, но СПИД изменил мою жизнь».
В 1987 году Меркьюри сдал тест повторно и не захотел узнавать результаты. После нескольких неудачных попыток связаться с Меркьюри врачи дозвонились до Остин и рассказали, что у Меркьюри был диагностирован ВИЧ. «У меня сердце упало», - позже сказала Остин. Меркьюри ни о чем не сказал другим участникам Queen. «Мы видели, что-то происходит, – потом рассказывал Мэй, – но мы это не обсуждали». К тому моменту Пол Прентер, бывший личный менеджер Меркьюри, уже успел рассказать британской газете о первом анализе крови, и пресса начинала давить на группу, желая услышать их комментарии по этому поводу. Меркьюри утверждал, что слухи были ложными. Некоторые его друзья предполагали, что у него возникли проблемы с печенью из-за злоупотребления алкоголем, однако в 1987-м Валентин заметила на его лице и руках шрамы - вероятные признаки саркомы Капоши.
Когда в начале 1989 года была завершена работа над тринадцатым альбомом группы «The Miracle», певец хотел немедленно начать запись следующей пластинки. Он хотел записать столько материала, сколько мог, и теперь он понял, что ему придется обо всем рассказать друзьям по группе. «Он пригласил нас к себе домой на разговор», - вспоминал Тэйлор. Меркьюри сказал коллегам: «Вы, наверное, уже поняли, в чем моя проблема. Да, все обстоит именно так, но я не хочу, чтобы это что-то меняло. Я не хочу, чтобы об этом кто-то знал. Я не хочу об этом разговаривать. Я только хочу сесть и работать, пока не свалюсь. Я бы хотел, чтобы вы меня поддержали». Мэй позже рассказал, что они с Тэйлором и Диконом были просто опустошены это новостью: «Мы разошлись, и каждый погрузился в собственные переживания по этому поводу. Это был единственный раз, когда мы прямо разговаривали об этом».
Новость повлияла на общий смысл нового альбома «Innuendo». «Это заставило нас сблизиться, – сказал Тэйлор, – сомкнуть ряды». По словам Мэя, как авторы стихов они понимали, что работают над своей решающей темой, но порядки, установившиеся в группе, не позволяли им говорить об этом. «Мы не обсуждали слова песен друг с другом, - сказал Мэй в интервью журналу Mojo в 2004 году. – Мы были слишком смущены, чтобы говорить об этом». Тем не менее «Innuendo» обращается к теме приближающейся смерти в такой запоминающейся манере и с таким изяществом, о котором может мечтать любой музыкант, и делает это без капли жалости к себе. «Мы были очень восприимчивы друг к другу до самого конца, – сказал Мэй. – Иногда Фредди не был способен выразить то, что хотел сказать, и мы в каком-то смысле... это прозвучит очень странно, но, думаю, написав часть текстов, мы с Роджером как бы высказывались за него».
В сентябре 1991 года Фредди Меркьюри записал столько материала, сколько хотел, и удалился в свой дом в Кенсингтоне. Меркьюри почти никого к себе не пускал. Он не хотел, чтобы его видели, его тело все больше дряхлело. Он прекратил принимать лекарства, у него случались приступы слепоты. Тем не менее он продолжал отрицать любые слухи о своем диагнозе до вечера 23 ноября 1991 года, когда он выступил с признанием: «Учитывая огромное количество домыслов в прессе, я подтверждаю, что мой тест на ВИЧ оказался положительным, и у меня СПИД. Я считал правильным скрывать эту информацию, чтобы защитить своих близких. Как бы то ни было, теперь настало время моим друзьям и поклонникам по всему миру узнать правду, и я надеюсь, что вы все присоединитесь ко мне, моим врачам и всем тем, кто борется с этой ужасной болезнью». Люди, которые ухаживали за ним, сказали, что после признания он выглядел более спокойным. В начале вечера следующего дня помощники певца Питер Фристоун и Джим Хаттон собирались сменить постельное белье в спальне, и Хаттон увидел, что Меркьюри больше не дышит. Фредди Меркьюри было сорок пять лет. Фристоун позвонил Тэйлору, который как раз собирался навестить умирающего, и сказал: «Можешь не приезжать».
Похороны Меркьюри прошли пару дней спустя, церемонию провел зороастрийский священник. Пела Арета Франклин, а оперная певица Монсеррат Кабалье исполнила арию Верди (Кабалье и Меркьюри работали вместе над полуоперным альбомом «Barcelona»). Тело Меркьюри кремировали, и Мэри Остин – единственный человек, которому Меркьюри доверял и которому оставил свой дом, – захоронила его прах в месте, известном ей одной.
Лучшая песня, которую Меркьюри исполнил за свои последнее годы, «These Are The Days Of Our Lives», была написана для него Тэйлором. В ней Фредди примиряется со всем, что сделал в своей жизни, и готовится уйти с непреклонным достоинством. На съемках клипа на эту композицию Меркьюри в последний раз показался перед камерой. Совершенно ясно, что этот человек очень близок к смерти – он болезненно истощен, присутствовавшие говорили, что даже прикосновение одежды к коже вызывало у него нестерпимую боль. Но на этих кадрах он совершенно живой, даже светится изнутри. Он смотрит в небеса, его руки разведены в стороны, затем он устремляет взгляд в объектив и произносит все, что осталось сказать: «Такими были дни наших жизней, / Плохого в них было немало. / Те дни прошли, но кое-что осталось. / Я думаю и понимаю: / Я все еще люблю тебя... / Я все еще люблю тебя».
В этот момент он безгрешен, и таким он останется навсегда: он обрел горькую мудрость, пожалуй, единственным доступным ему путем. Приближающаяся смерть спасла душу Фредди Меркьюри...
© Влад Довлатов, 2016
Комментариев нет :
Отправить комментарий